Сага смерти. Мгла - Страница 42

Мы отъелись, растолстели. У Никиты появилась одышка. Починили «Малыша» – настолько, насколько позволял инвентарь и скудные запчасти колхозной мастерской.

А потом поймали сигнал SOS.

Он шел с севера – упорный, настойчивый… и какой-то тоскливый. Кто-то явно нуждался в помощи и взывал ко всем, кто мог услышать. Это длилось три дня, и в конце концов напарник сказал: «Не могу больше. Будто ребенок рядом кричит, жалобно так. Поехали, поглядим, что там». Я, конечно, стал возражать, но не слишком настойчиво – мне, как и Пригоршне, уже надоел этот колхоз. Мы отъехали к востоку, поймали сигнал еще раз, вычислили направление и направились к источнику.

И на вторые сутки за нами погнались монолитовцы.

– Нет, не понимаю я, что к чему, – заявил напарник, откусив от брикета сушеного мяса. – Они ж преследовали упорно, как… почему вдруг отстали?

Черные ехали следом почти целый день и взяли нас в клещи: два джипа двигались слева и справа от «Малыша», лишь немного отстав, еще три нагоняли сзади. Дважды мы ускользали от них, потом сумели взорвать мост вместе с парой машин и таким образом задержали погоню на несколько часов – а иначе она закончилась бы на подступах к этому городку, до ангара мы бы не добрались.

Пригоршня сплюнул, вытер губы ладонью.

– Ведь странно получается: они нас в город загнали, а сами въезжать не захотели.

– Вот это меня и беспокоит, – ответил я. – Нет, вроде специально черные нас не оттесняли сюда, хотели именно догнать. Но так получилось, что, смываясь от них, мы в этот городок забрались… а они заезжать не стали. Почему? Тут что, так опасно?

Не сговариваясь, мы выставили в дыру головы, окинули взглядом высокую ограду, здание заводской администрации и корпуса цехов. Со всех сторон грязь, битый кирпич, бетон и ржавчина. Унылое место, серое и тихое.

– Все равно надо топливо найти, ну и того, кто сигналы подавал, конечно, – сказал напарник. Не прекращая жевать, он задрал голову и стал разглядывать воздушную паутину. Кадык ходил туда-сюда по широкой шее, мерно двигалась мощная челюсть.

Хлебнув из фляги, я тоже посмотрел вверх. Слезы мрака медленно ползали по нитям, перетекали, струились…

– Может, они живые все-таки? – предположил Никита. Я возразил:

– Ну, тогда уж скорее вся паутина – живой организм. Но медлительный очень, как растение.

Напарник даже перестал жевать, вглядываясь в черные пятна над нами.

– А слезы, что ли, его плоды? – уточнил он наконец. – Как яблоки?

– Не знаю. Может, органы. Корни, которые он запустил в разные пространства. И держится за них.

– Межпространственное растение? – поразился Пригоршня. – Ну это ты загнул!

Я молча доел, бросил в песок обертку жвачки, вдавил каблуком и направился к ржавым воротам. Никита потопал за мной. Мы сдвинули скрипящие створки, отошли, разглядывая ангар снаружи. Старый, покосившийся, сплошные дыры и ржавчина – вряд ли кому в голову придет, что внутри что-то ценное. А если и заглянут туда, увидят воздушную паутину, бестолково качающуюся на сквозняке, да цементно-песочные завалы, и больше ничего.

– Нормально, – решил напарник, вешая автомат на плечо. – В безопасности он тут. Чего ты такой унылый, Химик?

– Потому что нет у меня никакого желания по городу этому шастать, – ответил я. – Что это за место странное? Никогда тут не был – и еще бы столько же не бывал.

– Ну так постараемся не задерживаться. По улицам прошвырнемся, топливо раздобудем, попробуем найти того, кто помощи просил, может, поможем ему – и сразу на юго-восток, в объезд, а потом прямиком на юг, к новому Кордону. Черные-то отстали от нас, а? Это же хорошо, радоваться надо! А у новой Зоны по-любому где-то должна быть граница, разве нет?

Мы понятие не имели, где теперь заканчивается Зона, но надеялись, что рано или поздно достигнем границы. Главное, не попасться на глаза кому-то, кто знает: это мы привезли к ЧАЭС устройство, которое, сработав, впрыснуло в биосферу Земли информационный вирус – яд, изменивший весь мир. Ведь остался в живых Касьян, который мог разболтать, что к чему, да и Картограф, и вон монолитовцы…

– По улицам прошвырнемся, – повторил я. – Вроде на прогулке в парке. Откуда ты знаешь, что на этих улицах есть, какие опасности? Никита, это чужая, незнакомая нам территория. Почему-то ведь монолитовцы сюда не захотели соваться.

Отойдя немного от ангара и еще раз убедившись, что преследователи исчезли, мы перебежали к старенькому «уазику», лежащему на боку в грязи. Я присел возле колеса с автоматом наизготовку, а Никита залез на машину и оглядел окрестности. Напарник лучился энтузиазмом, горделиво расправив спину и широко расставив ноги, будто капитан у мачты корабля, – радовался счастливому избавлению от погони. А вот мне происходящее совсем не нравилось.

– Что видно? – спросил я, уныло взирая на него снизу.

– А ни хрена! – жизнерадостно ответствовал он и сел, свесив ноги. – Сплошные цеха вокруг. Где-то здесь топливо должно быть, нутром чую. Вон там вроде самый высокий домина стоит. Дальше по улице и налево. Давай на крышу его залезем, оттуда уже внимательно все рассмотрим. – Он похлопал по биноклю, висящему в чехле на шее. – Если здесь заводы, то должен быть и автопарк – а там и топливо. Надо только понять, где гаражи. Э, а вон цветок на той стороне, только сейчас заметил.

Спрыгнув, он взял у меня автомат, обошел «уазик» и показал. Вглядевшись, я кивнул. Эта аномалия и вправду напоминает ромашку: прозрачно-золотистый диск на столбе дрожащего воздуха. Ядро может находиться на разной высоте, от трех до двух десятков метров, и достигать размеров холма. Заметить диск просто, особенно в пасмурный день, только для этого следует глядеть не перед собой, но вверх. А стебель увидеть нелегко. Стоит человеку вступить в него, как он ломается, исчезает – и диск падает на жертву.